Цирк проклятых - Страница 16

У меня над левой грудью, где бьется сердце, был ожог, точно повторяющий форму креста. Он уже покрылся волдырями. Вторая степень.

Ясмин срывала с себя блузку. На ней был точно такой же ожог, но ниже груди, потому что она выше меня ростом.

Я поднялась, стоя на коленях в лифчике и в джинсах. По лицу у меня текли слезы. У меня уже есть ожог побольше в виде креста на левом предплечье. Группа людей из вампирского охвостья заклеймила меня, думая, что это очень смешно. Они ржали до той самой минуты, пока я их не убила.

Ожог – это зверская боль. При тех же размерах он болит куда сильнее любой другой травмы.

Передо мной стоял Жан-Клод. Крест горел раскаленным светом без пламени, но ведь Жан-Клод его и не трогал. Поглядев вверх, я увидела, что он заслоняет глаза рукой.

– Уберите это, ma petite. Больше никто вас не тронет. Я обещаю.

– Почему бы вам не отойти подальше и не дать мне самой решить, что я буду делать?

Он вздохнул:

– Ребячеством было с моей стороны дать этому так далеко зайти, Анита. Простите мне мою глупость.

Трудно было принять это извинение всерьез, когда он стоял, прикрываясь рукой и не смея взглянуть на пылающий крест. Но это было извинение. А для Жан-Клода – просто невероятное раскаяние.

Я подняла крест за цепочку. Срывая его, я повредила замок. Теперь, чтобы его надеть, понадобится новая цепочка. Другой рукой я подобрала свитер. В нем была дыра больше моего кулака, как раз на груди. Тут уж ничем не поможешь. А где прятать пылающий крест, если на тебе нет рубашки?

Человек в кровати подал мне мой жакет. Я посмотрела ему в глаза и увидела там заботу и чуть-чуть страха. Его карие глаза были очень близко ко мне и смотрели очень по-человечески. Это было приятно, хотя я и не понимала почему.

Кобура болталась у меня возле талии, как спущенные подтяжки. Я снова ее надела. Странно было ощущать ее на голой коже.

Мужчина подал мне мой пистолет рукояткой вперед. Негритянка-оборотень стояла с другой стороны кровати, все еще голая, и смотрела на нас сердито. Мне было все равно, как он отобрал у нее мой пистолет. Я только была рада получить его назад.

С браунингом в кобуре мне стало спокойнее, хотя я ни когда не пробовала носить наплечную кобуру на голое тело. Наверное, она будет натирать. Нет в мире совершенства. Мужчина подал мне горсть бумажных салфеток. Красные простыни сползли ниже талии, угрожая свалиться совсем.

– Рука кровоточит, – сказал он.

Я посмотрела на правую руку. Она слегка кровоточила. Но болела настолько слабее ожога, что я просто про нее забыла.

Я взяла салфетки, а про себя подумала, что он тут делает. Занимался сексом с этой голой чернокожей, с оборотнем? Ее я в кровати не видела. Может, она пряталась под кроватью?

Я оттерла руку, как смогла, – не хотела, чтобы слишком много крови попало на жакет. Его я надела и сунула все еще светящийся крест в карман. Когда он будет спрятан, сияние должно прекратиться. Почему мы с Ясмин пострадали – только потому, что свитер был свободной вязки, а ее топ оставлял много голого тела. Тело вампира, прикоснувшееся к освященному кресту, испаряется быстро.

Теперь, когда крест был спрятан, Жан-Клод смотрел прямо на меня.

– Я прошу прощения, ma petite. Я не собирался вас сегодня пугать.

Он протянул мне руку. Его кожа была белее покрывающих ее кружев.

Я игнорировала протянутую руку и встала, опираясь на кровать.

Он медленно опустил руку. Его темно-синие глаза смотрели на меня очень спокойно.

– С вами у меня никогда не получается так, как я хочу, Анита Блейк. Интересно почему?

– Может быть, вам пора понять это как намек и оставить меня в покое?

Он улыбнулся – всего лишь легкое движение губ.

– Боюсь, что для этого слишком поздно.

– И что это должно значить?

Дверь распахнулась толчком, ударилась о стену и пошла обратно. В дверях стоял человек с дикими глазами и покрытым каплями пота лицом.

– Жан-Клод! Змея!..

Он тяжело дышал, будто пробежал всю лестницу бегом.

– Что там со змеей? – спросил Жан-Клод.

Человек медленно перевел дыхание.

– Она сошла с ума.

– Что случилось?

Человек покачал головой.

– Не знаю. Она напала на Шахар, укротительницу. Шахар мертва.

– Она уже в толпе?

– Еще нет.

– Нам придется отложить эту дискуссию, ma petite.

Он двинулся к двери, и остальные вампиры за ним по пятам. Отличная муштра. Стройная негритянка натянула через голову свободное платье – черное с красными цветами. Пара красных туфель на высоких каблуках – и она исчезла в дверях.

Мужчина выскочил из кровати, голый, и стал натягивать тренировочный костюм. Смущаться времени не было.

Это не мое дело, но что, если кобра попадет в толпу? Не мое дело. Я застегнула жакет так, чтобы не видно было, что я без рубашки, но не так высоко, чтобы нельзя было вытащить пистолет.

Из двери в яркий свет палатки я вышла раньше, чем мужчина успел натянуть штаны. Вампиры и оборотни были уже возле ринга, рассыпаясь цепью вокруг змеи. Она заполнила весь ринг черно-белыми извивающимися кольцами. В ее глотке исчезала нижняя половина человека в блестящем трико. Вот что удерживало ее пока от рывка в толпу. Время на кормежку.

О Боже милосердный!

Ноги человека конвульсивно дергались. Он не мог быть живым. Не мог. Но ноги дергались. О Боже, пусть это будет просто рефлекс. Не дай ему быть до сих пор живым!

Эта мысль была хуже любого виденного мною кошмара. А я видала их предостаточно.

Чудовище на ринге – никак не моя проблема. Мне нет нужды строить из себя героя.

Люди кричали, бежали, подхватывая на руки детей. Под ногами хрустели пакеты попкорна и сладкой ваты. Я влилась в толпу и стала проталкиваться вниз. У моих ног свалилась женщина с годовалым ребенком, и какой-то мужчина полез через них. Я рывком подняла женщину на ноги, схватив одной рукой ребенка. Мимо нас проталкивались люди. Мы тряслись, пытаясь удержаться на месте. Я ощущала себя скалой в бешеной реке.